Магазины <Березка>: парадоксы потребления в позднем СССР

Boris Paleev написал(а) к All в May 17 12:53:58 по местному времени:

Нello All!

http://marss2.livejournal.com/2833885.html

Магазины "Березка": парадоксы потребления в позднем СССР
May. 10th, 2017 at 9:47 PM


Иванова А. Магазины "Березка": парадоксы потребления в позднем СССР. - М.: Новое литературное обозрение, 2017. - 304 с.: ил. - (серия: "Культура повседневности").

История магазинов "Березка"[1], написанная Анной Ивановой, увлекательное и поучительное погружение в мир недавнего советского прошлого - сообщающее гораздо больше, чем обещает заглавие. Фактически книга дает своеобразный и весьма поучительный очерк позднесоветской действительности, с конца 1950-х до последних лет 1980-х, сквозь призму валютной и чековой торговли.


Основным мотивом к созданию системы чековой торговли, как и тесно связанной с нею торговли валютной, было стремление Советского Союза в максимальной степени сосредоточить в государственной казне валютные ресурсы. В связи с расширением со второй половины 1950-х годов числа советских граждан, работающих или выезжающих в более или менее длительные командировки и путешествия за границу, возникли два тесно связанных между собой вопроса: как минимизировать расход на них валюты и каким образом препятствовать стремлению советских граждан, оказавшихся за границей, к приобретению там товаров для ввоза в СССР.

Разумеется, последнее можно было обеспечить через запрет на ввоз, но, помимо того, что это противоречило интересам значительной части самой правящей верхушки, в первую очередь пользующейся благами заграничных поездок и заграничной работы, данное решение расходилось с необходимостью стимулировать сохранение валюты - поскольку на практике, при невозможности ввести что-либо значительное в Союз при правилах, действовавших до 1958 г., это подталкивало советских служащих за границей, например, работников посольств тратить все выделенные средства "на месте".

Со временем стало важно стимулировать через доступ к системе привилегированного потребления многочисленных советских работников, командируемых в страны, которым Советский Союз оказывал техническую и т.п. помощь: по мере того, как система все больше переходила от режима принуждения к более мягким способам управления, подданных приходилось стимулировать и мотивировать для получения желаемого результата.

В отличие от системы распределителей, имевших по определению жесткий фильтр, отделяющий допущенных к пользованию ими от прочих, построенный иерархически и воспроизводящий систему власти и официальных привилегий, определяемых рангами, доступ к "Березке" зависел от обладания чеками, а не статусом самих покупателей. От последних в принципе могли потребовать подтверждения их права на обладание чеками, однако на практике подобное происходило довольно редко - и, что не менее важно, само число и разнообразие лиц, имевших право на обладание чеков было весьма велико. Ими могли законно владеть и советские дипломаты, и работники, отправленные на разнообразные заграничные предприятия и проекты в Азию и Африку, и получатели гонораров от зарубежных издательств, и артисты и т.д. Иными словами, если доступ к системе распределителей был строго связан с лояльностью и был вознаграждением, соответствующим положению в официальной иерархии, исключение из которой означало и отключение от системы распределителей, то доступ к "Березкам" оказывался не только не связанным столь жестко с советской лояльностью, но в некоторых случаях становился следствием как раз прямо противоположного - открытой и явной нелояльности, как в ситуации Амальрика, получившего чеками гонорар за свое опубликованное в 1969 году эссе "Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?", Сахарова, тратившего свои чеки в том числе на приобретение в "Березках" продуктов, посылаемых в лагеря политическим заключенным, или как в случае с артистами, подозреваемыми в нелояльности к советскому строю, но в целях международного престижа выпускаемых на зарубежные гастроли.

Поскольку Советский Союз был заинтересован в получении свободно конвертируемых валют (СКВ), то в первые полтора десятилетия существования системы чеков, они подразделялись на три основных вида, с синей и желтой полосой и без полосы - причем только последний вид, соответствовавший СКВ, давал возможность приобретения всего перечня товаров, представленных в магазинах, и по особой цене, которая формально определялась как "скидка".

Подобное положение вещей приводило к конфликту, определяемому исследовательницей как конфликт "иерархии власти и иерархии валют", когда, по словам бывшего сотрудника "Внешпосылторга", "посол в Монголии, заслуженный человек, проработавший долгое время в "системе", получал сертификаты с синей полосой, в то время как уборщица в нашем посольстве в любой капиталистической стране получала бесполосные сертификаты и могла купить что-то, чего не мог купить посол" (стр. 67).

Система постоянно напоминала, что у заработанных денег нет "объективной" ценности, а только установленная - так, хотя чеки было разрешено использовать для оплаты вступительного взноса на кооперативное жилищное строительство, но принимались они к оплате по соотношению 1:1. С другой стороны, в стремлении преодолеть возникающую помимо властной иерархии иерархию денег, устанавливалось, что цены, например, на радиоприемники в "Березке" те же, что и в магазинах общего пользования - с тем различием, что в обычном магазине можно было приобрести радиоприемник советского производства, а в "Березке" функционально аналогичный производства "Grundig". В 1977 г. разнообразие чеков было ликвидировано, как и различие цен в магазинах и разные категории товаров для обладателей чеков "с полосой" или без - теперь внешне было установлено единство, позволявшее снять часть напряжения: различие валют существовало теперь не в категориях чеков, а в коэффициентах, с которыми они обменивались применительно к официальным курсам валют.

Существующая система постоянно воспроизводила фрустрацию не только у низших, но у весьма привилегированных своих членов - так, принадлежавшие к самым облагодетельствованным и проверенным системой верхам дипломаты и работники международных организаций находились в ситуации, когда регулярно испытывали унижение по сравнению со своими иностранными коллегами. Так, например, многочисленные воспоминания рисуют картину постоянной экономии, в стремлении накопить как можно больше средств, дающих возможность "отовариться" по возвращении - советские сотрудники везли, например, в зарубежную командировку чемоданы с консервами, плитки, кипятильники, вплоть до картошки, в стремлении как можно меньше расходовать в поездке из "допущенной к обмену" суммы на личное потребление, а если поездка была длительной, то в стремлении накопить побольше чеков. Вспоминают, например, предусмотрительность советских дипломатических работников, встретивших приехавших из Москвы пирожками и т.п. и тем самым дав возможность сохранить драгоценную валюту, стремление дипломатов снимать самое дешевое жилье, оберегая для себя выданные на проживание средства - дело доходило вплоть до "неуместной прожорливости" советских визитеров на фуршетах, с чем пытались бороться контролирующие инстанции, сталкиваясь с нежелательной оглаской в зарубежных СМИ.

Советские сотрудники международных организаций формально получали заработную плату от организаций, а не от Советского Союза - но это вело к тому, что, оставайся у них полученное жалование, оно было бы непропорционально большим по сравнению с сотрудниками советских посольств, тогда как по негласному принципу доход всех советских работников в конкретной стране определялся в процентах от жалованья посла и не должен был превышать последнего.

В результате была установлена практика, согласно которой до 75% получаемой зарплаты должно было сдаваться в государственную казну - а для объяснения весьма скромного по сравнению с коллегами из других стран образа жизни, по воспоминаниям В. Геращенко, "было велено объяснять, что деньги сдаются просто для скорейшего накопления на какие-то большие покупки" (стр. 83 - 84). В 1967 г. один из советских дипломатических сотрудников в Италии доводил до сведения начальства: "Большинство наших товарищей одеваются не только чересчур скромно, но даже подчас и бедно" (стр. 82).

Как предполагает один из опрошенных А. Ивановой респондентов, чеки так и не были сделаны именными - и тем самым не был закрыт доступ в "Березки" для тех лиц, которые формально не имели права там покупать - в том числе и потому, что для многих советских достаточно высокопоставленных чинов это была полезная функция, позволяя делать там покупки и тем из них, которые не имели более или менее регулярного доступа к заграничным поездкам и командировкам. За счет безличного характера чеков, эти чины получали возможность приобретать полулегальным образом чеки у знакомых и тем самым получать доступ к благам, которые иначе получить было невозможно или весьма затруднительно.

Разница в уровнях потребления в целом выступала не очень значительная - показательно, например, что на высшем правительственном уровне решался вопрос о разрешении дополнительного обмена еще 100 рублей и т.п., основными товарами, которые приобретались через "Березку", выступали машины и бытовая техника, система позволяла производить неравенство, не контролируемое жестко через иерархию власти, лишь в весьма ограниченных размерах - но тем сильнее было ощущаемое и осознаваемое противоречие в заявляемых идеологических принципах.

С одной стороны, в позднем Союзе утверждался принцип вознаграждения за заслуги, привилегированное потребление мыслилось как компенсация - за особые условия труда, понесенные жертвы и т.п., с другой стороны - он находился в напряженных отношениях и с параллельно утверждаемым (и отсылающим к "ленинским нормам") принципом равенства, и с тем, что выступая пусть и ограниченным, но утверждением самостоятельной ценности денег, независимой от статуса их обладателя, "Березка" нарушала иерархию власти.

В этом отношении особенно примечательна заключительная глава исследования, посвященная истории закрытия "Березок" в 1988 г., сделавшихся предметом ограниченной, но публичной дискуссии с 1986 г. Официальное обоснование закрытия "Березок" заключается в стремлении к социальной справедливости, против того, чтобы "плодить спекулянтов", а в "Литературной газете" в конце 1987 г. Павел Волин провозглашает:

"Социальная справедливость не только в том, чтобы труд оплачивался сполна, но и в одинаковой для всех возможности использовать заработанные деньги" (стр. 218),

повторяя, как отмечает исследовательница, лозунг напечатанного ранее в "Правде" письма, критиковавшего "спецснабжение номенклатуры", и призывая:

"[...] закрыть "Березки". Все до единой. Только на рубли! Для всех одинаково. Это было бы законно, справедливо и высоконравственно" (стр. 219).

А в "Огоньке", главном журнале Перестройки, Римма Казакова откликнется на решение о закрытии "Березок" в феврале 1988 г.:

Отмоем понятие "равенство",
припомним, что значит - народ!

Параллельно этому расцветали магазины, принимавшие наличную валюту, а летом 1989 г. в Москве открылись три первых валютных казино: открытое утверждение социально-экономического неравенства шло под лозунгом борьбы за "истинное равенство" :

от каждого - впрямь! - по способности
и каждому - лишь по труду...

как провозглашала в том же стихотворении на закрытие "Березок" Римма Казакова, где утверждение нового уровня и качества неравенства представало достижением истинной социальной справедливости.


[1] Магазины этой системы не всегда носили это название. Так, на Украине они именовались "Каштанами" и т.п., но в дальнейшем тексте для удобства - и вслед за повседневным языком советского мира - мы, как и автор работы, именуем их по названию самых известных магазинов.

http://rueuro.ru/item/31-sovetskie-bere?zki

Best regards, Boris

--- Ручка шариковая, цена 1.1.5-021027