Любопытный взгляд [1/2]

Aleksandr Konosevich написал(а) к All в Oct 04 20:12:50 по местному времени:

Нello All!


=== Cut ===
Российский экономический рост - это раковая опухоль - Сергей Кургинян

Интервью с президентом Международного общественного фонда "Экспериментальный
творческий центр"

По оценкам социологов, сентябрьские трагические события серьезно подорвали
незыблемый, казалось бы, рейтинг Владимира Путина. Неоднозначную оценку у
общественности, как, впрочем, и у целого ряда экспертов вызвали ответные
<антитеррористические> действия президента. Что это - попытка <подогнать>
события в стране под собственную политику дальнейшего укрепления вертикали
власти или все же часть продуманного курса по наведению порядка в государстве и
продолжение курса стратегических реформ? На все эти вопросы, как, впрочем, и на
уже ставший почти риторическим вопрос: <кто, Вы, мистер Путин?>, однозначного
ответа так и не появилось. Непонятным остался и целый ряд других моментов. Как
соотносятся между собой разговоры об укреплении державности и продолжающиеся
довольно радикальные либеральные реформы? Разговоры об экономическом росте в
стране всего лишь прикрытие для <усыпления> общественного сознания или реальное
отражение происходящих в экономике изменений? О том, как события последнего
месяца отразились на рейтинге президента, а также о дальнейшем стратегическом
курсе Владимира Путина корреспонденту RBC daily Наталии Бендиной рассказал
политолог Сергей Кургинян.
- Сергей Ервандович, на Ваш взгляд, как отразятся на рейтинге президента
произошедшие за последний месяц серии терактов? И как Вы расцениваете действия
Путина после трагических событий?
- Я расцениваю действия Путина как решительные и непоследовательные. Хорошо,
что решительные и упрямые, потому что хуже всего, когда человек демонстрирует
уступчивость. Не потому, что уступать нельзя никогда, а потому что уступать -
это огромное искусство. И если делать это неправильно, то тебе сразу навязывают
новые уступки, и так до конца. Но я не вижу в действиях президента
последовательности. А она отсутствует потому, что нет стратегии, а значит, по
сути, и нет ничего дальше. Стратегии же нет потому, что в основе действий
президента лежит очень противоречивая смесь двух разных убеждений. С одной
стороны - это страсть по государственности, а с другой - глубокая и абсолютная
уверенность в том, что только либеральные реформы могут спасти экономику и все
остальное.
- То есть Вы уверены в том, что Путин придерживается либеральных взглядов в
экономике?
- Да, я считаю, что Путин - последовательный либерал в экономике и при этом
государственник во всем остальном. Он олицетворяет собой попытку проведения
либерального, причем довольно интенсивного экономического курса, одновременно с
попыткой централизовать и укрепить государственность. И это кредо Путина, причем
кредо не для публики, а внутреннее. Внешне он может соглашаться с пиарщиками по
каким-то консервативным декларациям и патриотической риторике, но внутренне он
глубоко убежден, что спасение лежит во второй волне либеральных реформ. И вот
тогда все действительно поднимется, разовьется и так далее.
- Совместимы ли эти два курса, как Вы считаете?
- На мой взгляд, нет.
- А как Вы тогда расцениваете назначение на пост премьера Михаила Фрадкова?
- Это компромисс. Если мне нужен жесткий консервативный курс, зачем я буду
держать рядом с собой либеральную группу? Значит, речь идет о некой логике
маневрирования, когда, сдвигаясь то в одну сторону, то в другую, можно сохранять
прежний вектор. Дело в том, что Путин не может проводить либеральный курс
напрямую. Такой курс последний раз получал социальную и даже элитную поддержку
где-то в 1993 г. А с тех пор у нас все время было у власти два разных крыла -
консервативное и либеральное. Раньше их представляли Сосковец и Чубайс, а теперь
будут Фрадков и Кудрин с Грефом.
- То есть Вы полагаете, что нахождение рядом с Путиным либералов Кудрина и
Грефа не случайно. Они во власти не из-за того, что Путин просто не может их
<убрать>?
- Путин может все, причем давно, уже года четыре точно.
- Я помню, раньше Вы говорили, что никаких стратегических реформ в экономике не
происходит. Что-то изменилось с тех пор? Или все эти разговоры про экономический
рост - не более чем <пускание пыли в глаза>?
- Я считаю, что ничего не изменилось. Я вообще не понимаю, что такое <рост>?
Если очень много украдено, и построено много домов вокруг Москвы, это называется
ростом? Если у Иван Иваныча онкологическая опухоль, и она увеличивается, это
тоже рост? И если у Марии Петровны плохой обмен веществ, и она толстеет, это
называть ростом? А ведь давно существуют такие понятия, как развитие, качество
развития, индексы развития. Все мегатренды России летят вниз - демографические,
социальной структуры общества, вертикальной мобильности. Поразительное свойство
наших либералов: пока их гладят <по шерсти>, их боги - это либералы на Западе. И
тогда Маргарет Тэтчер - это бог. А когда наши либералы говорят, что у нас в
стране национальный рост, а Тэтчер в последней книге пишет, что <Россия больна
и, без сомнения, умирает>, они называют ее старой дурой.
- Но все-таки не очень понятно: если есть известные показатели, а ситуация им
противоречит, то на какой рост экономики может рассчитывать наше правительство?
Или на него просто никто не рассчитывает, а все только делают вид?
- Рассчитывают на дикий, преступный, несистемный и полуонкологический рост.
Путин убежденно влюблен в некую державность. Но ему кажется, что державность
только тогда будет правильной, когда все вокруг будет предельно рыночным.
- В чем же тогда заключается державность в его понимании?
- Она заключается в том, что рынок даст очень большой рост экономики, на этом
росте будут созданы потрясающие вооруженные силы, Россия вернет себе
полноправное место среди мировых держав, а на основе огромного бюджета мы
разовьем науку. По Путину, беда лишь в том, что этот рынок никак не хочет
работать, потому что реформы не доведены до конца. Но я не понимаю, как Вячеслав
Никонов (президент фонда "Политика", - прим. RBC daily) может говорить, что
Россия еще не жила никогда так хорошо, как сейчас и не развивалась так бурно?
- Получается, по Вашим рассуждениям, что Путин, за исключением того, что он
укрепляет вертикаль власти, мало чем отличается от своего предшественника?
- В этой ситуации президент объективно не может укрепить вертикаль власти. Все
его попытки и рывки в этом направлении, как в старой байке: "Вот машина скорой
помощи идет. Сама едет, сама давит, сама помощь подает". Он своими действиями
создает некие очередные очаги неблагополучия, а потом сам же пытается их
ликвидировать. Вот, например, затеяны социальные реформы. Они породили
соответствующие негативные настроения всюду: в армии, в обществе и т. д.
Исчезает вера в абсолютность путинского всевластия. Но как только президент
теряет гипноз его абсолютного рейтинга, у него появляются конкуренты, которые
готовы применять любые, в том числе, запрещенные технологии для достижения своих
целей. Используя их, они, например, коррумпируют армию, и так испытывающую на
себе все плоды либеральных реформ. В результате Путин напрягается и говорит:
мол, <враги сожгли родную хату>, в Беслане или еще где-нибудь. И мы им ответим.
То есть надо отвечать, надо перестраивать инструменты российской политики. Но
затем выступает Гайдар и говорит, что нельзя проводить рыночные реформы и
одновременно централизовывать власть в стране. Боже мой, а вдруг Гайдар прав?!
Что же тогда будет с нашими рыночными реформами?! Значит, надо срочно их
усилить. Усилили. И еще больше обнажились эти очаги неблагополучия, еще больше
увеличился простор для атак конкурентов. И получился замкнутый круг. Упала
популярность, враги активизировались. Играть они будут на всей "политической
доске" и любыми способами. Они сыграли, возникла катастрофа, надо укреплять
власть, и так далее, сначала.
- На Ваш взгляд, если смотреть на нынешнее состояние экономики, можно ли еще
что-то изменить? Та самая точка невозврата, о которой много говорится, уже
пройдена?
- По-моему, она уже давно пройдена. Сейчас мы пытаемся реформировать структуру.
А возможно, надо ее просто закрыть и заново открыть, под новую идеологию, под
новые задачи. Я не понимаю, что значит <реформировать МВД>. Наверное, можно
несколько систематизировать процессы, смягчить издержки, увеличить приобретения,
но, в принципе, вся тенденция уже онкологична, если больше 50% личного состава
полностью или частично встало на преступный путь. И это всюду так. Если во всех
крупных профессиональных корпорациях (военных, службистских, силовых,
промышленных) формируются даже не просто криминальные слагаемые, а устойчивые
криминальные ядра, то в конечном итоге все превращается в криминал. Можно
направить деньги жителям Беслана, но не факт, что они туда дойдут. 35 млн.
российского населения, по самым скромным подсчетам, так или иначе <пристегнуто>
к криминальной экономике. Проблемы трагические. И единственное, чего я всегда
хотел, чтобы президент открыл на них глаза. Это необходимо, поскольку каждый
день его <смешанной политики> приводит лишь к усугублению проблем. Надежда моя
только на то, что я вижу в Путине страсть по государственности, и не могу
сказать, что она неискренняя. У его предшественников, в силу позднего
<коммунистически застойного> повреждения, были очень сложные отношения с
государством. Страсть же Путина по государственности, на мой взгляд, не носит
некого пиаровского характера. Скорее такой характер носит консерватизм в
экономическом курсе, от которого его тошнит, потому что президент хочет быть
модернизатором.
- К чему ведет такая державность, может ли она принести какие-то реальные
плоды?
- Есть, на мой взгляд, два основных возможных исхода. Или этот противоречивый
сплав идей в Путине все так же продолжит существовать и входить во все более
острый конфликт, вплоть до внутреннего психологического взрыва, или дальше будет
происходить то, о чем говорил Владимир Ленин: "либо вши уничтожат социализм,
либо социализм уничтожит вшей". Или страсть по государству сожрет рыночные
страсти, или наоборот.

=== Cut ===

--- 'The War Of The Worlds' by Jeff Wayne