Идейные истоки современного кризиса

Vadim Jivoderov написал(а) к All в Oct 04 23:23:44 по местному времени:

Идейные истоки современного кризиса


Многие интеллигенты, выступая на идеологической арене, наловчились расширять
приложение некоторых <горячих> понятий на очень далекие от обычного смысла,
который люди придают этим понятиям. Затем внимание фиксируется на той
категории, которая действительно подпадает под определение - и вот вам <250
миллионов репрессированных>. Вот как, например, академик Д.С.Лихачев
соболезнует русской интеллигенции, ставшей жертвой большевиков: <Миллионы
истинных интеллигентов, истинных патриотов своей Родины были изгнаны из России,
репрессированы, уничтожены, унижены:>.

Спорить с этим невозможно - наверняка когда-то и кем-то были унижены все до
одного истинные интеллигенты. Но ведь это стоит в сцеплении с понятием
<уничтожены>. Сцепи ничтожную величину с огромной - и на нее распространится
ощущение огромности. Выходит, миллионы были уничтожены:

Стоит вспомнить и ключевое слово перестройки дефицит. Оно означает нехватку - и
все его вроде бы так и понимают. И в то же время интеллигенция уверовала, что
во времена Брежнева <мы задыхались от дефицита>, а сегодня никакого дефицита
нет, изобилие. Но пусть бы интеллектуал объяснил <тупому сов-ку>, как может
образоваться изобилие при спаде производства. Много производили молока - это
был дефицит; снизили производство вдвое - это изобилие. Ведь это мышление
шизофреника.

Вот что означает понятие дефицит в его жестком, ограниченном значении: в 1985
г. в РСФСР в среднем на душу населения потреблено 23,2 кг рыбы и рыбопродуктов,
а в 1997 г. в РФ - 9,3 кг. Дефицит рыбы как продукта питания - при ее изобилии
на прилавках как знака ложного изобилия. Люди, которые приветствуют такое
положение, впадают в глубокое гипостазирование.

Что мы получили через три года реформы хотя бы в питании, говорит
<Государственный доклад о состоянии здоровья населения Российской Федерации в
1992 году>: <Существенное ухудшение качества питания в 1992 г. произошло в

основном за счет снижения потребления продуктов животного
происхождения. Отмечается вынужденная ломка сложившегося в
прежние годы рациона питания, уменьшается потребление белковых
продуктов и ценных углеводов, что неизбежно сказывается на
здоровье населения России и в первую очередь беременных, кормящих
матерей и детей. В 1992 г. более половины обследованных женщин
потребляли белка менее 0,75 г на кг массы тела - ниже безопасного
уровня потребления для взрослого населения, принятого ВОЗ>
[выделено мною - С.Кара-Мурза].

Впечатление такое, будто сознанием наших интеллектуалов на время и впрямь
овладели идолы, образы ложных сущностей. Так например, их рассуждения о связи
собственности с демократией обнаруживают такой регресс относительно
исторического знания, что их и рациональными назвать уже нельзя. Даже кадеты
начала ХХ века, оказавшись несостоятельными в российской политике, все же были
гораздо ближе к реальности и логике. М.Вебер, объясняя коренное отличие русской
революции от буржуазных революций в Западной Европе, приводит важный довод: к
моменту первой революции в России понятие <собственность> утратило свой
священный ореол даже для представителей буржуазии в либеральном движении. Это
понятие даже не фигурирует среди главных программных требований российских
либералов. Как пишет исследователь трудов Вебера историк-эмигрант А.Кустарев,
<таким образом, ценность, бывшая мотором буржуазно-демократических революций в
Западной Европе, в России ассоциируется с консерватизмом, а в данных
политических обстоятельствах даже просто с силами реакции>

Вся идеологическая кампания, направленная на то, чтобы убедить граждан, будто
частная собственность и основанный на ней капитализм <создают> права и свободы
человека, противоречит давно установленным выводам социологии и философии.
Тезис о связи капитализма с демократией отвергнут не только марксизмом, но и
либеральными мыслителями. Вот что пишет М. Вебер в 1906 г.: <Было бы в высшей
степени смешным приписывать сегодняшнему высокоразвитому капитализму, как он
импортируется теперь в Россию и существует в Америке, - этой неизбежности
нашего хозяйственного развития - избирательное сродство с <демократией> или
вовсе со <свободой> (в каком бы то ни было смысле слова). В высшей степени
смешным!

Говорить о причинно-следственной связи между рынком, демократией и правами
человека стало просто неприлично после того, как мир пережил опыт фашизма. Ведь
фашизм - порождение именно капитализма и присущего ему общества, в ином
обществе он и появиться не мог. Вот что пишет философ Г. Маркузе: <Превращение
либерального государства в авторитарное произошло в лоне одного и того же
социального порядка. В отношении этого экономического базиса можно сказать, что
именно сам либерализм <вынул> из себя это авторитарное государство как свое
собственное воплощение на высшей ступени развития>.

Так что утверждение, будто частная собственность и рынок порождают демократию и
только демократию, не имеет ни исторических, ни логических оснований.
Поразительно, как оно могло быть принято интеллигенцией, когда перед глазами
был пример Пиночета, который провел в Чили примерно ту же реформу, что и Чубайс
в России.

С понятием демократии тесно связано и понятие права. То, как трактовали это
понятие представители нашей гуманитарной элиты, поражает своей несовместимостью
с логикой и общеизвестной реальностью. Философы перестройки утверждали
<самозаконность человеческого поведения>! Подумать только - отрицали саму
возможность общества и государства ограничивать поведение индивида общими
правовыми нормами. Самозаконность!

Ясно, что они при этом верили в то, что советский строй был неправовым - и,
навязывая нам эту <самозаконность>, по выражению Тойнби, самодовлеющего
индивида, немало сделали для того, чтобы погрузить наше общество в правовой
беспредел 90-х годов. Страшно то, что, служа идеологическим прикрытием для
самой подлой и примитивной преступности, наши утонченные философы, похоже,
действительно не понимали, что творят. Да вряд ли поняли и сегодня - никаких
явных признаков понимания не видно.

На круглом столе 1990 г. в <Вопросах философии> Э.Ю.Соловьев, ссылаясь на
Канта, с большим апломбом утверждал: <О наличии в обществе права можно говорить
лишь в том случае, если член этого общества признан государством в качестве
разумного существа, способного самостоятельно решать, что для них хорошо: Цели
людей не подлежат властно-законодательному определению>.

Надо вдуматься в картину того <правового> общества, которое последовало бы этим
императивам! Значит, и Чикатило, и Шамиль Басаев имеют право <самостоятельно
решать, что для них хорошо>. Более того, они имеют право превратить свои
решения в цели, а затем и реализовать эти цели в виде деятельности - ведь их
поведение обладает самозаконностью. Ни общество, ни государство в это их
целеполагание и поведение не должны вмешиваться - или философ признает их
неправовыми. Это нормально?

И ведь философу Э.Ю.Соловьеву вторит юрист В.Д.Зорькин: <Человек обладает
разумом и волей и имеет свободу выбора поведения на основе внутреннего
самоопределения>. Можно ли поверить, что полковник юстиции говорит это
искренне? Как это <свобода выбора поведения на основе внутреннего
самоопределения>? Зачем же тогда законы, полиция, полковники юстиции? Мы что,
узакониваем мрачную утопию Гоббса, согласно которой <естественный> человек
якобы имеет право на все и ведет <войну всех против всех> согласно праву на
<свободу выбора поведения>? Да ведь и Гоббс, даже приняв эту совершенно
ошибочную антропологическую модель, считал, что, став цивилизованным, человек
от этой свободы отказывается, передавая ее государству.

А законодатель в сфере исторического материализма М. Я. Ковальзон и к понятию
правового государства ухитрился пристегнуть требование узаконить частную
собственность. Уже в 1990 г. он раскаялся в своих марксистских заблуждениях и
влился в общий хор рыночных гуманитариев. Разумеется, на антисоветской ноте:
<Как и почему у нас сложилось неправовое государство? Что нужно сделать, чтобы
у нас утвердились право, свобода, демократия?.. Право по сути есть юридическое
выражение отношений собственности, возникающее там, тогда и постольку, где
существуют и соотносятся не просто различные, а именно частные собственники:
Только в обществах, основанных на частной собственности, с необходимостью
порождающей социальное неравенство, появляется такая система норм общественного
поведения, которая может сохранять свою действенность лишь при наличии силы
государства>.

Итак, наши философы-марксисты уже и социальное неравенство считают за благо и
гарант правового общества. Какой маразм! И эти люди писали и пишут учебники для
наших университетов.

Всякие рациональные очертания потеряло в годы перестройки и понятие
<гласность>. Казавшиеся вполне разумными люди призывали к полному устранению
цензуры, к сбрасыванию абсолютно всех покровов с отношений между людьми.
Видимо, большинство образованных людей клюнуло тогда на примитивную приманку
<свободных мнений> - прежде всего, очерняющих собственную страну и ее
историческое прошлое. Трудно было удержаться в стороне от этого общего порыва.
Поразительно другое - сколь большая часть интеллигенции задержалась в этом
потоке, когда пора было увидеть, что вся эта <гласность> была приступом
иррациональности, довольно-таки постыдном для образованного слоя. Многие плывут
в этом потоке и до сих пор (но в искренность этих людей поверить уже невозможно
- тут или политический интерес, или невозможность найти путь назад, все мосты
сожжены).

Как тяжело было смотреть, после того как прошло возбуждение первой волны
перестройки, как умные и честные люди продолжают заглатывать пустые, дешевые
идеи, требуют их все больше и больше, хватаются за газеты, не могут оторваться
от телевизора - без всякого чувства меры. Им просто нет времени задуматься,
сделать собственное умозаключение. Ницше писал о таком состоянии: <Легкое
усвоение свободных мнений создает раздражение, подобное зуду; если отдаешься
ему еще больше, то начинаешь тереть зудящие места, пока, наконец, не возникает
открытая болящая рана>. Это и случилось с нами во время перестройки - и этому
мы не сумели противопоставить рассудительность.

Идеологи делали тогда заявления тоталитарные, лишенные всякого разумного
смысла. Вот высказывание А.Н.Яковлева: <Иногда и у нас говорят о том, что
невредно, дескать, было бы установить какие-то пределы гласности. Ясно, что
когда заводят речь о таких пределах, значит, гласность кому-то мешает>.

И почему же это надо принимать за довод в пользу беспредельной гласности? Ведь
это просто глупость! Разве следует делать именно то, что людям мешает? Почему
же не уважить людей, которые просят не мешать им жить?

1 Д.Лихачев. Я вспоминаю. М.: Прогресс. 1991. С. 228.
2 В сравнении с русскими буржуазными либералами начала ХХ века наши
раскаявшиеся марксисты выглядят нелепо. Вспомним, как В.Селюнин излагал их
символ веры: <Рынок есть свя-щен-ная и неприкосновенная частная собственность.
Она, если угодно, самоцель, абсолютная общечеловеческая ценность>. Ну,
В.Селюнин - газетчик. Но ведь в том же духе высказывался и А.Н.Яковлев, и куча
других академиков и профессоров.
3 Ф.Ницше. Человеческое, слишком человеческое. Ст. 605. М.: Мысль. 1990. Т. 1.
4 А.Н.Яковлев. Перестройка и нравственность// Сов. культура. 1987. 21 июля.


С.Кара-Мурза

http://www.contr-tv.ru/article/polit...4-09-29/istoki
--- GoldED+/W32 1.1.5