Fwd: про немцев

Oleg Sheremetinsky написал(а) к All в Apr 05 13:29:06 по местному времени:

--=-=-=

Content-Type: message/rfc822

Content-Disposition: inline

Content-Transfer-Encoding: 8bit



Date: Wed, 13 Apr 2005 10:06:35 +0400

From: Shannar <Shannar@f587.n463.z2.fidonet.org>

Subject: про немцев

Newsgroups: ftn.ru.militarism

X-Comment-To: All

Lines: 284

MIME-Version: 1.0

Content-Type: text/plain; charset=koi8-r

Content-Transfer-Encoding: 8bit



=*==================== Start of forwarded message =======================

Forward by Shannar (2:463/587).

Area: R46.SYSOP.TALK

From: Viktor Remennik, 2:463/262 to All

Date: Sunday, 10 Apr 2005 21:15:20

Subject: про немцев

=*=



http://www.izvestia.ru/victory/article1323029



60-ЛЕТИЕ ПОБЕДЫ



ТАГАНРОГСКИЙ ДНЕВНИК



Жизнь в оккупации глазами рабочего Николая Саенко





16:59 03.03.05





"Известия" продолжают цикл еженедельных публикаций, посвященных 60-летию Победы в Великой

Отечественной войне. Сегодня - жизнь в оккупации глазами рядового человека и очередное

письмо из известинской почты с воспоминаниями об оккупации.



В следующий четверг читайте дневник военнопленного Анатолия Галибина, найденный в его

могиле. Дневник был начат сразу после мобилизации. Анатолий Галибин вел его на фронте, а

затем тайно - в концлагере.



*



Две эти тетради, исписанные крупным неловким почерком, оказались в распоряжении

Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний

осенью 1943-го. Дневник местного жителя Николая Саенко - хроника почти двухлетней

оккупации Таганрога (Ростовская область). Про самого Николая Григорьевича Саенко известно

лишь то, что угадывается за строками. Рабочий. Возраст - где-то за сорок. Судя по

взглядам, "очень советский" человек, пытавшийся сохранить достоинство в дни, когда другие

про него забывали. Саенко чрезвычайно субъективен. Кто-то скажет, что его безыскусное

повествование - не вся правда. Но это та часть правды, без которой полная правда тоже

немыслима.



Текст предоставлен "Известиям" историками Николаем Поболем и Павлом Поляном. Полный

вариант будет опубликован в готовящемся к печати сборнике "Человек на обочине войны"

(издательство "РОССПЭН").



Начало войны. "Город превратился в Содом и Гоморру"



Николай Саенко начал дневник 1 октября 1941 года. Первые записи - описание бомбежек

Таганрога. Советские войска отступают.



9-го. С начала дня на заводе поднялась паника. В Главн. Конторе и во всех отделах

документы изолируют. Рабочие добрались до спирта и напились пьяные, стали собираться у

склада с требованием выдать им спецодежду, толпу НКВД разогнало.



17-го числа в 13 ч. 10 мин. появились первые немецкие мотоциклы. (...)



К вечеру многие (из немцев. - Ред.) уже были изрядно выпивши и начали громить магазины.

Выбивают дверь, заходят, что им нужно забирают и уходят, а за ними местное население все

растаскивает.



Город превратился в Содом и Гоморру, по заводам взрыв за взрывом, везде пожары. Статую

Ленина уже успели разбить и выбросить в сор.



18-го. В 9 ч. утра вывешено объявление германских военных властей о запрещении грабежей с

угрозой расстрела, а также о запрещении переодевать и укрывать красноармейцев, о хождении

русских денег: 10 руб. равны 1 марке. Настроение разнообразное, хорошее у тех, кто

занимался грабежом гос. имущества. Публика высыпала на улицы, некоторые, даже 50%, с

сияющими лицами здоровались с немецкими солдатами, а одна старуха из 26-го дома стоит и в

пояс кланяется. (...)



Кровь



30-го. За городом, за аэродромом 31-го завода расстреляны евреи, все собранные в городе,

старики и дети.



Через три месяца



7.1. Три месяца, как Таганрог находится под властью немцев. Жители кое-что увидели,

чувствуют себя беззащитными, безвластными. Вот немец на базаре облюбовал вещь, вынимает

из кармана одну марку или сколько вздумается и без согласия хозяина вещь берет, а марки

бросит на стол, хотя бы вещь стоила в 5 раз дороже. Люди начинают уже голодать, не за что

выменять продукты, в магазинах ничего нет, недостаток в керосине. Вместо хлеба выдают по

карточкам пшеницу, и приходится, чтобы испечь хлеб, размачивать и молоть на мясорубке.

(Саенко явно не позволяет себе писать про постоянное чувство голода, но почти в каждой

записи упоминается еда - ясно, что мысли о ней его изводили. - Ред.) Наблюдается

недостача у населения топлива, начинается по ночам поломка сараев, заборов.



Кому в оккупации жить хорошо



...Дамочки на улицах заводят знакомство с немецкими солдатами. Позабыли, что мужья на

фронте. (...) Исключительно хорошие отзывы о немцах от хозяек квартир, у которых

квартировали, особенно об офицерах. Хозяйки обеспечены продовольствием, дровами,

керосином и что только потребуется. Нужно ему курицу, пошел в другой двор, где есть куры,

из нагана курицу застрелит, давай яички, молоко, а попадется поросенок - и поросенка

заберет и все это снесет хозяйкам. (...) Часть населения бросила работу еще с 9-го числа

и занялась стаскиванием всевозможных материалов и продуктов. Захватывали в степи

совхозных коров, свиней резали и засаливали мясо, растаскивали с производства материалы,

из учреждений - столы, часы, пишущие машинки, арифмометры, электросчетчики. Теперь заняты

торговлей, меной, поездкой в села, а ремесленники изготовляют разные хозяйственные

принадлежности и посуду из награбленного материала и поживают себе беспечно. Есть и такая

часть населения, что с первых дней прихода немцев стояла у заводов, ожидала набора. А

спросите - скажет, что заставили. Сильно страдают те, которые не занимались ни

растаскиванием имущества, ни грабежом, и не идут на предприятия, считая, что недостойно

русского патриота помогать неприятелю.



Сдавшиеся



К местным жителям иногда стучались вырвавшиеся из лагерей-шталагов недавние военнопленные

- просились обогреться, переночевать. Не все их пускали. Саенко пускал - хотя и понимал,

что порой (если пленные бежали) рискует.



...Пленных красноармейцев очень плохо кормят, а то и совсем не кормят, живут

попрошайничеством. (...) В южной армии много сдалось добровольно, особенно которые близко

были от своей родины. (...) Попробовавши немецкого плена, решили просить переговоров с

начальством лагеря: нам на фронте ваши разбрасывали листовки, что, кто добровольно

сдастся, будет отпущен домой и всякие привилегии, а теперь мы на положении скота, а

начальник им сказал, что листовки для того и бросаются, а у вас есть голова на плечах. Вы

пленные, а раз пленный, то и разговора быть не может.



Подполье



19.XI.41. В 11 час. сделался взрыв Управления коменданта города. Число убитых не

выяснено, много пострадало частной публики, пришедшей по личным делам.



1.XII.41. Вывешен приказ, что было совершено покушение на немецкого офицера. Расстреляно

10 чел. В течение всего времени пребывания немецких частей в Таганроге наблюдались

расстрелы, особенно если выявлялись евреи и коммунисты.



Немецкие приказы



..."Об уничтожении всякого рода афиш, лозунгов и т.п. революционного характера"... "О

составлении списков жильцов в домах"... "О регистрации лошадей с повозками и кучерами"...

"О регистрации коммунистов"... "О регистрации граждан, имеющих лыжи"... "О сдаче

населением строительного инструмента военным властям: топоры, молотки, лопаты"... "Об

обязательной регистрации валюты, вещей золотых, драгоценных камней и прочих ценностей"...

"О регистрации военнопленных и лиц, прибывающих в город для получения работы"... "Все

граждане, имеющие голубей, должны немедленно их зарезать, за невыполнение приказа -

расстрел"... "О немедленной сдаче населением телефонных аппаратов". (Всего Саенко

зафиксировано несколько десятков приказов, с каждым днем ужесточающих существование

рядового горожанина.)



Кровь-2



2 февр. С 18 часов видно большое зарево на западе. Выясняется, что в 25 км имеется

цыганский колхоз, что колхозников-цыган всех немцы расстреляли, колхозные постройки

сожгли, а имущество забрали.



Публичный дом



21 февр. По рассказам, на вывешенное объявление о наборе девушек в женскую гостиницу

(т.е. публичный дом) на Греческой улице явилось несколько сотен, из которых выбрали 60

чел. Больных венерическими болезнями признали вредными для общества и уничтожили. Все

русские женщины и девушки, имевшие половую связь с немецкими солдатами, в случае

беременности получают справку на право аборта.



Пять месяцев оккупации



17-го. Прошло пять месяцев со вступления немцев в Таганрог. Улицы переименовались по

дореволюционным названиям. Процветает спекуляция и частная торговля. За спекулянтами на

базаре ничего не купишь с первых рук. Дома в 4 этажа на целый квартал стоят пустые, окна

повыбитые. Воду приходится носить из колонок в назначенное время, с 9 до 4 ч. Свету нет.

Керосин 100 р. литр. С отоплением квартир трудно. Постройку, сараи, заборы порубили на

дрова. Большая часть населения недоедает. Некоторые ходили за продовольствием в селения

по 15 раз и за 60 км. Пообморозились, а много и совсем позамерзли. По селам румынские

солдаты бесцеремонно загоняют в амбар на ночлег всех пришедших для обмена, а молоденьких

девушек и вообще красивеньких уводят к себе. Кормовой бурак заменяет и картошку, и

капусту. Мясо на базаре если встречается, то конина, установить трудно, битое или дохлое.



Наблюдения на базаре



3/IV. Накануне Пасхи очень большой сбор людей на базаре, германские солдаты и офицеры

охотятся за маслом, салом, яичками. Так как на дворах у жителей уже ничего не стало, то

теперь высматривают на базарах, но платить по существующим ценам не охотники. Одна

крестьянка вздумала вцепиться немцу, взявшему у нее яйца, в руку, объясняя, что у нее

трое детей малых дожидаются, пока она продаст яйца и купит им несколько стаканов пшеницы

и сварит кашу, а немец в ответ начал ее избивать. Дал ей 10 руб., т.е. одну марку. Видя,

что собралась толпа, схватился за револьвер и кричит - ком, ком, т.е. иди.



Религия



5/IV. Воскресенье, Пасха. Попы начали себя чувствовать как у своей власти, выполняют

церковные обряды. Многие местные старожилы возобновили веру в бога и усердно посещают

богослужение. (...) Не поверил глазам, когда увидел протоиерея в рясе, с крестом на шее.

Это бывший мой сослуживец в ЖКО 31-го завода, работал сторожем в банно-прачечном

комбинате, а последнее время портным, шил наволочки, белье, простыни.



Именины Гитлера. Кровь-3



18/IV. Зашел немецкий солдат, взял самовольно цветок самый лучший и унес. Оказывается,

скоро именины Гитлера, вот они и собираются чествовать его и украшают буфеты цветами. При

очистке больниц под госпиталь все безнадежно больные и умалишенные были уничтожены.



Угон в Германию



10.V. Сегодня очередная отправка в Германию. Отправлялась исключительно молодежь. Как во

времена рабовладельчества: стоят люди и дожидаются, вот подъедут, заберут неизвестно

куда, и спрашивать не у кого, а будешь допрашиваться, получишь плети. Нет той энергии,

какая бывала у молодых людей при отправке куда-нибудь на новостроящиеся предприятия в

советской России. Бывало - песня, пляски, гармошки, гитары, веселье. А тут стоят угрюмые.

Характерный способ изобрели германские офицеры. Чтобы не поехать в Германию, девушкам

нужно пойти с офицером на ночь, тогда получает на руки бумажку и остается. Но останется

ли дома - еще неизвестно. Может быть, с этой бумажкой отец с матерью в уборную сходят,

позволившие такую учинить мерзость над родной дочерью. Хотя люди сейчас не очень

страшатся бесчестия.



Перелом



...Немцы маршируют со своими песнями. Население уже не может равнодушно относиться к их

песне, думает, когда же это все кончится, с радостью собирает разбросанные советскими

летчиками листовки. Крестьяне-хлеборобы радовались приходу немцев, ожидая, что откроется

свобода - ни заготовок, ни налогов. А получилось наоборот - все немцам давай подчистую.

Теперь уже 80% ждут ухода немцев. В городе тоже. Даже те, кто пооткрывал свои мастерские,

поговаривают, что пожертвовали бы ими, лишь бы ушли немцы. Одни лишь бывшие собственники

домов да буржуи с попами и разная свора, начавшая творить спекулятивные дела, еще

надеются пожить. Но в связи с отправкой в Германию, а их тоже не милуют, у многих уже

мнение другое. (...) По городу вывешено объявление с призывом о помощи по выявлению

партизан. Вознаграждение в городе до 1000 руб., а в деревне - двойной надел земли на

вечное пользование.



Девять месяцев оккупации



17.VII. Девять месяцев со дня вступления немцев в Таганрог. Наплыв нищих. На каждом углу

сидят с протянутыми руками. Смертность очень велика, в особенности пожилых людей. Вокруг

кладбища в домах открылись гробовые мастерские, гроб стоит 500 рублей. Людей, опухших от

недоедания, по городу 50%. У немецких кухонь толпится масса детей, женщин и старух, чтобы

им раздали оскребки или забракованную врачом пищу, многие этим только и живут.



Немец на постое



22.II. В 7 ч. вечера зашли два немца СС, ищут квартиру ночевать, но, узнав, что я живу

один, ушли, они искали, где есть барышни или молодые женщины. Немного позднее пришел один

немец. Хотя и плохо, но говорит по-русски. Узнав, что благодаря войне у меня в могилу

ушли трое, сказал, что война нехорошо, что он уже 4 года на фронте, что тоже есть семья и

надоело воевать. Я задал вопрос: а зачем воевать, чего Германии нужно? Помолчав немного,

он начал отвечать, что в России есть нехорошие люди, которые хороших людей обижают. На

вопрос, кто плохие и кто хорошие, ответил - плохой коммунист, а хороший тот, кто не

желает, чтобы была советская власть, т.е. против коммунистов. Тех, кто не хочет

коммунистов, высылают в далекие места, где холодная зима, и они работают в кандалах до

смерти. Германия хочет коммунистов истребить. Местность ту он не мог указать, долго

думал, а когда я сказал: "В Сибирь?", он с восторгом повторил несколько раз: я, я,

Сибирь. Я сказал, что прожил в Сибири 15 лет. Он с удивлением стал спрашивать меня:

правильно ли он говорит и что я тоже был сослан и ходил в кандалах? Но я ему стал

рассказывать, что все неправда, в Сибири в кандалах никто не ходит, и люди уже смирились,

что можно хорошо жить и без царя, и без капиталистов. Когда я ему задал вопрос, откуда он

знает о хороших и нехороших людях и о Сибири, он мне сказал, что у них все так знают,

читают в газетах. И даже помотал головой, что очень мне благодарен, что я ему все как

есть рассказал. Утром попрощался и добавил, что войне скоро капут, и он пойдет к своей

семье.



Наши!



30/VIII. В 3 часа ночи немецкие катера с баржами пытались пройти в порт, но были

атакованы нашими самолетами и подняли белые флаги. В 8 утра явилась советская разведка, а

за нею войска. Население с восторгом встречало освободителей. Радость у всех на лицах,

видно, немцы так насолили, что будут помнить долго.



Письмо в "Известия"



"Могила вздыхала волной от еще живых"



Жили мы в поселке Кокос, в Черниговской области. Когда вступили к нам фашисты, мы, дети,

восприняли их как врагов. И не зря. Вскоре наступило самое страшное утро в моей жизни.

Карательный отряд окружил поселок. Каратели ворвались в наш дом. В руках старшего был

листок с фамилиями. Они закричали на маму: "Ты есть дочь большевик и партизан!" Скрутили

руки и вытолкали из дому. Мама крикнула: "Вернись в дом!", но я не отцепляла рук от

маминой юбки. Немец ударил сапогом мне в живот, я упала. Мама вырвалась, бросилась ко

мне, поцеловала в правую щеку. Вот и все, что осталось мне от мамы. Назавтра их

расстреляли в Гремяче. Очень много тогда расстреляли людей, могила вздыхала волной от еще

живых. После мы узнали, что маму и дедушку тоже бросили в ров неубитыми.



Однажды в школу - она была неподалеку от могилы - пригнали пленных. Тогда-то от бабушки

узнала о своем отце, которого никогда не видела. С мамой они давно разошлись. Теперь я

знала, что он высокий, красивый и зовут его Матвей. Попросила бабушку отпустить: вдруг

среди пленных я его найду. Бабушка нарезала хлеб, к каждому паю - кусок сала,

табак-самосад. И я пошла искать папу. Пробралась в дежурную, там увидела знакомых

полицаев, они меня и провели. Я очень подружилась с людьми за проволокой. В благодарность

за то, что я приносила съедобные крохи, а может, просто за возможность общения с

ребенком, они дарили мне игрушки из щепочек и веревочек. Потом я увидела этих пленных на

берегу реки - они ждали отправки в Германию. Кто-то позвал: "Анюта!" Это был Ваня из

Москвы. От Вани я получила последнюю деревянную игрушку. Он крикнул: "Живи, Анютка,

расти, твой папа обязательно вернется!" После победы я встретила пришедшего с войны отца.



Анна Коваленко, Рустави

=*===================== End of forwarded message ========================





--=-=-=

Content-Type: text/plain; charset=koi8-r

Content-Transfer-Encoding: 8bit







--

С уважением, Шереметинский Олег (bulldog<at>kaluga.net)

г. Калуга, (Вск Апр 17 13:28:41 MSD 2005)



--=-=-=--

--- Gnus/5.11 (Gnus v5.11) Emacs/21.3.50 (gnu/linux)

* Origin: Гусара триппером не запугаешь... (2:5023/11.161)
SEEN-BY: 5023/24