Патовая патентная ситуация

Marїnais написал(а) к All в Sep 05 13:40:42 по местному времени:

From: Marinais <мне спам не приходит>

* Copied to: RU.COPYRIGНT

=============================================================================
* Area : RU.COMPUTERRA
* From : News Robot, 2:5020/400 (26-Aug-05 07:08:49)
* To : All
* Subj : Патовая патентная ситуация Автор: Федор Зуев Опубликовано 25 августа 2
=============================================================================

COMPUTERRA:
Патовая патентная ситуация

Автор: Федор Зуев
Опубликовано 25 августа 2005 года

6 июля сего года Европарламент 648 голосами против 14 во втором чтении отклонил
направленный на утверждение Евросоветом проект "Директивы о патентовании
компьютерно-реализованных изобретений", ставшей за последний год более
известной как "директива о софтверных патентах". Это первый в новейшей истории
случай, когда Европарламент (единственный выборный орган Евросоюза) решительно
отказал в своей подписи закону, представленному Еврокомиссией и Евросоветом.
Длившаяся почти пять лет попытка легализации софтверных патентов в Европе
окончилась провалом.

Тому, что такое софтверные патенты, есть множество разнообразных
объяснений и определений, одно другого невразумительнее. Добавим к ним
еще одно. Тенденциозное, разумеется, других здесь просто не бывает.

Начнем с того, чем софтверные патенты не являются. Прежде всего, они
не имеют никакого отношения к режиму охраны результатов труда
программистов - программному коду. Это епархия авторского права
(копирайта). Лет 25-30 назад между правоведами и впрямь шли споры,
следует ли строить законодательный режим для компьютерных программ по
аналогии с патентным правом в части промышленных образцов или же по
образцу авторского права. Но споры эти давно закончены. Компьютерные
программы повсеместно признаются объектами именно авторского права и
даже отнесены к их конкретному виду - литературным произведениям.

Не следует также думать, что софтверные патенты есть нечто, связанное
исключительно с компьютерной техникой. На самом деле "софтверными" эти
патенты называются в основном потому, что самыми активными и
организованными их противниками выступают именно разработчики софта.
Само же явление можно обнаружить везде, от микроэлектроники до
фармацевтики.

Собственно, камнем преткновения в поднятой нами теме являются пределы
патентования. В конце XIX века, когда складывалась система патентного
права, международным патентным конгрессом было постановлено и затем
стало общепринятым, что патенты выдаются только на технические
изобретения, производящиеся промышленным путем или применяемые в
производстве. Помимо соображений идеологического плана тут были и
вполне практические резоны. Только в этой области существующая
патентная система не вступает в противоречие с логикой нашей жизни,
только здесь абстрактные конструкции патентного права приобретают
физический смысл. Ранний период истории патентов изобилует ситуациями,
когда патенты выдавались на что угодно, и печальными или курьезными
последствиями. Вопрос уже не о справедливости или целесообразности
патентов на непромышленные новшества, а об их противоречивости и
несовместимости с прочими установлениями нашей жизни.

В подкрепление общего правила был составлен список "пограничных"
непатентуемых сущностей, который постепенно пополнялся. Согласно
статье 52 Европейской Патентной Конвенции, не должны выдаваться
_патенты на научные открытия, научные теории, математические методы;
эстетические (художественные) творения; схемы, правила и методы
интеллектуальной деятельности, игр и бизнеса; программы для
компьютеров; представление информации; методы лечения и диагностики
человека и животных; растения и животные; биологические процессы
воспроизводства растений и животных (кроме микробиологии)_.

С распространением программируемых компьютеров применение многого из
вышеперечисленного стало возможным почти без участия человека. И
вопрос о границах патентования снова приобрел актуальность.
Незаконность патента на какой-нибудь новый метод параллельных
вычислений достаточно очевидна, если это инструкция для бригады
расчетчиков с арифмометрами. И гораздо менее очевидна, если речь идет
об управляющей программе для железного ящика с микросхемами, возможно
даже - зашитой в ПЗУ. В то же время, по мере перевода большей части
материального производства в страны третьего мира, жителям метрополий
разница между словами "промышленность" и "бизнес" становится все менее
понятной. И патентные ведомства разных стран все более и более
свободно стали выдавать "софтверные патенты", предоставляющие
заявителю исключительное право на применение тех или иных алгоритмов,
способов программирования, представления данных в программе, ведения
бизнеса с использованием компьютеров и компьютерных сетей или
организации человеко-машинного интерфейса. Обычно при этом
используется маловразумительный "патентный" жаргон и разного рода
маскирующие приемы. Самый известный из них - описание изобретения в
качестве некоего абстрактного "устройства", при ближайшем рассмотрении
оказывающегося обычным компьютером с запущенной на нем программой. Или
же - в качестве "процесса" выполнения программы на компьютере. Первый
в мире софтверный патент был выдан, как говорят, в 1962 году фирме
British Telecom, но систематическая выдача началась в середине 1980-х
в США.

В данном случае конфликт завязался вокруг Европейской Патентной
Конвенции (EPC), и даже более узко - вокруг ее статьи 52,
устанавливающей предмет и границы патентования. В отличие от
копирайта, где авторские права граждан одной страны автоматически
признаются всеми другими странами, подписавшими всемирную Бернскую
Конвенцию, патентное право обычно предполагает, что заявку на патент в
каждой стране нужно подавать отдельно. EPC (подписана в 1974-м, первый
патент выдан в 1978-м), однако, создает особую организацию -
Европейский Патентный Офис (EPO), для выдачи специальных "европейских"
патентов, действительных на территории сразу нескольких (или даже
всех) государств Евросоюза (и некоторых других). Будучи выданными,
европейские патенты применяются наряду с национальными патентами
участников Конвенции.

Первые софтверные патенты были выданы EPO в 1986 году, когда в США это
было уже привычным делом. Систематическая раздача началась с 1996-97
годов, причем заявителями в большинстве случаев были крупные
американские и японские корпорации. Но, в отличие от американского
PTO, поддержки национальных судов EPO не получил. До сего момента ни
один софтверный патент не был подтвержден в суде какого-либо
европейского государства. Однако при этом EPO создал изрядное
количество псевдопрецедентов внутри себя самого в виде решений
Апелляционной Палаты ЕРО. Была придумана специальная теория, согласно
которой EPC запрещает патентование алгоритмов только "как таковых" (as
such), как абстрактных платоновских идей. Если же в патентной формуле
указан какой-то дополнительный элемент, хотя бы и совершенно
тривиальный, или же упомянут "технический эффект", происходящий от
использования алгоритма, то ограничения статьи 52 EPC на нее больше не
распространяются.

Примерно в это же время в аппарате EPO, среди патентных поверенных и в
национальных патентных ведомствах стали появляться проекты
реформирования Европейской Патентной Конвенции, которые бы исключали
все ограничения на патентоспособность, по американскому образцу.
Результатом их стала неудачная (из-за протестов общественности)
попытка изменения текста EPC в августе 2000 года. Тогда же возник и
эвфемизм "компьютерно-реализованное изобретение" (computer-implemented
invention).

В 2002 году Директорат Европейской Комиссии по внутреннему рынку (DG
Markt) выпустил Предложение 2002/0047 о Директиве о патентовании
компьютерно-реализованных изобретений. Целью директивы были заявлены
"гармонизация патентных законов и прояснение судебной практики".
Противоречивость законов и судебной практики заключалась в том, что в
одних государствах суды уже признавали софтверные патенты от EPO
незаконными, а в других - подобные дела еще и не рассматривались, так
что теоретически оставалась возможность их признания патентов от ЕРО
правомерными. Содержанием директивы была легализация софтверных
патентов с одним единственным ограничением - результат работы
программы должен иметь некий "технический эффект".

Неожиданно проект легализации софтверных патентов вызвал недовольство
публики, ранее считавшейся совершенно аполитичной. Начало протестам
положили европейское отделение Free Software Foundation (FSF) и альянс
Eurolinux (он объединяет европейские компании, работающие на рынке
Linux), запустив полномасштабную политическую акцию, с пикетами и
демонстрациями, расклейкой листовок и "письмами в редакцию".
Постепенно за ними потянулось множество организаций, уже не связанных
со свободным софтом и ОС Linux, а выступающих исключительно против
софтверных патентов, вплоть до Партии зеленых. Надо сказать, что
чиновников такая активность весьма шокировала. По их понятиям,
европейская политика заключается в сложных и тонких дипломатических
комбинациях, переговорах и союзах, взаимных уступках и
договоренностях. Директива о софтверных патентах была для них
разменной монетой. Принципиальное и публичное, в вульгарном
американском стиле, выражение своей позиции и своих требований по
поводу готовящейся Евродирективы, по их представлениям, не только
неуместно, но и прямо-таки неприлично. Представители Еврокомиссии
неоднократно жаловались на засилье хамских и некультурных (по их
мнению) "лоббистов".

В сентябре 2003 года Европарламент на пленарном заседании принял этот
законопроект. Правда, с оговорками. На рассмотрении проекта,
продолжавшемся два дня, было внесено 120 поправок, из которых принято
78. Директива была фактически переписана заново - в прямо
противоположном духе. Вместо ползучей легализации поправок под
успокаивающими формулировками, она теперь решительно подчеркивала их
недопустимость. Другие значительные изменения включали в себя:
определение "технического характера" изобретения, которое проводило
границу между абстрактной обработкой информации, с одной стороны, и
управлением физическими процессами - с другой; требование, чтобы
никакие патенты не могли препятствовать обеспечению взаимодействия
между компьютерными системами.

Следующим шагом было рассмотрение директивы в Европейском Совете. 18
мая 2004 года появился некий "компромиссный вариант", подготовленный
теми же самыми чиновниками Еврокомиссии, что писали и первоначальный
текст законопроекта. Вопреки названию, сей "вариант" предусматривал
еще более радикальное устранение ограничений на выдачу софтверных
патентов, нежели прежние документы. Официально это подавалось как
"предварительная" и "консультативная" позиция Евросовета. Однако чем
дольше длилось обсуждение текста, тем меньше членов Евросовета готовы
были подписаться под ним. Против софтверных патентов снова выступили
Польша, Венгрия и Латвия. Парламенты Бельгии и Нидерландов потребовали
от своих министров - чего с ними раньше никогда не случалось -
зарубить этот вариант. Дания и Испания были против него с самого
начала. Так что к весне 2005 года за "компромиссным" текстом
большинства в Евросоюзе уже не набиралось.

24 февраля 2005 года Европарламент предложил Евросовету и Еврокомиссии
начать рассмотрение директивы заново. Тем не менее 7 марта
представитель Люксембурга, председательствующий в то время в
Евросовете, путем бюрократических ухищрений объявил "компромиссный"
вариант принятым - без фактического голосования, засчитав
предварительное голосование (происходившее другим составом и годом
ранее) за окончательное. Проект директивы вернулся в Европарламент на
второе чтение, для окончательного утверждения. На сей раз для внесения
каких-то поправок Европарламенту требовалось не только относительное,
но и абсолютное большинство (без вычета отсутствующих и
воздержавшихся).

Никакого утверждения, естественно, ожидать не приходилось. Помимо
прочего, столь демонстративное игнорирование бюрократическим
механизмом Евросоюза воли народных представителей поднимало частный
вопрос о патентах на уровень общеевропейского скандала. Выходов,
собственно, оставалось два. Либо Европарламент повторит сделанные им в
первом чтении поправки, последовательно, пункт за пунктом, настаивая
на своем толковании EPC. Либо отклонит директиву в целом. Поначалу все
шло к первому варианту. На совещании трех крупнейших фракций
Евросоюза, состоявшемся накануне голосования, был даже принят список
из 22 поправок, которые следовало внести в проект для приведения его в
приемлемое состояние. Но оказалось, что сторонники софтверных патентов
тоже считали варианты. Они предпочли остаться совсем без директивы,
нежели получить ее в прежнем парламентском духе, и первые внесли
предложение об отклонении директивы в целом. Вот так и вышло, что 6
июля Европарламент голосовал практически единогласно, отклонив
"директиву о патентовании компьютерно-реализованных изобретений".

Итак, может показаться, что схватка закончилась вничью. С одной
стороны, противникам софтверных патентов удалось предотвратить их
легализацию в Европе. С другой - EPO продолжает выдавать патенты, и
ничего вроде не изменилось.

Но представим себе, что обстоятельства сложились благоприятно для
противников софтверных патентов, и "парламентская" версия
законопроекта, категорически запрещающая софтверные патенты,
превратилась бы в Европейскую Директиву. Что бы произошло? Ничего. EPC
уже и так их запрещает. Вот только EPO на это плевать. Было бы два
таких закона - плевало бы на оба. Проблема в том, что EPO оказался
совершенно неподконтролен ни населению стран-участников Конвенции, ни
их государственным органам, ни даже самому Евросоюзу.

А другая проблема - в чрезвычайно терпимом отношении общества к
разного рода патентным махинациям. Вот у нас, например, пойманного за
руку врача, выдавшего фальшивую справку об инвалидности, скорее всего
посадят, и уж точно - заставят до копейки расплатиться за ущерб,
нанесенный обществу и государству. В то же время, скажем, чиновник
Роспатента, поставивший на поток выдачу заведомо недействительных
патентов, не только не боится тюрьмы - но преподает свое ремесло и с
жаром защищает в прессе свое исконное и неотъемлемое право грабить
общество.

Даже самый хороший закон пропадет впустую, если люди будут бояться,
или стесняться, или лениться к нему прибегать. В этом смысле борьба с
"директивой о софтверных патентах" сослужила неплохую службу. Мы
перестали воспринимать вопрос о софтверных патентах как нечто
узкоспециальное, осознали, что речь идет о наших собственных правах.
Граждане все активнее оспаривают софтверные патенты в судах, а суды -
решительнее аннулируют их, не прячась за процедурные тонкости. Только
в июле Высокий Суд Великобритании в двух делах ("Нalliburton vs Smith"
и "CPFН"s Application") отказал в признании патентов на том основании,
что они-таки являются софтверными.

Впрочем, противоположная сторона тоже не сидит сложа руки. В момент,
когда я пишу эти строки, сайт Фонда за Информационную Инфраструктуру
(ffii.org), информационный центр антипатентной коалиции и крупнейшее в
Сети собрание относящихся к вопросу документов - больше недоступен.
Вроде как он был в очередной раз опечатан полицией по иску немецкой
фирмы Nutzwerk (в англоязычном мире известной как SaferSurf). Крупный
софто-патенто-обладатель и активный участник борьбы за директиву,
Nutzwerk удостоился немалого числа едких характеристик со стороны FFII
и теперь один за другим подает на Фонд иски за оскорбления и клевету.
Суды раз за разом отказывают ему - и тогда он подает идентичный иск в
другой германской федеральной земле, надеясь измотать и разорить
противника. Мне жаль Хартмута Пилча (Нartmut Pilch), президента фонда,
мне жаль себя, в неподходящий момент оставшегося без важных документов
под рукой, но в целом это скорее хороший симптом, ибо показывает
возросшую силу и общественный вес антипатентной коалиции.

Версия для печати | "http://www.computerra.ru/mail/focus/223806/"
=============================================================================